Постевой Сергей Игнатьевич — различия между версиями

Сергея Игнатьевича Постевого война застала не в родном селе Глыбочка, что в Трубчевском районе, а в Москве. Юноша рвалсся на фронт. Но путь туда лежал через пехотное училище. Только по окончанию его С.И. Постевой получил назначение в действующую армию на должность командира минометного взвода. ... На подходе к селу Оситняжка пехота залегла под сильным огнем фашистов. Лейтенант Постевой и старший лейтенант Закалин по приказу командира отправились в село для выбора наблюдательного пункта. На окраине появились три вражеских танка, открывших из пулеметов и пушек сильный огонь. Старший лейтенант Закалин был убит. Лейтенант Постевой вернулся к бойцам, взял у них несколько противотанковых гранат и вместе с идущим в разведку младшим сержантом Сивокобильским отправился на западную окраину села, желая вынести труп друга. Но в наступившей темноте Закалина найти не удалось. И тут вновь появились фашистские танки с десантом пехоты ... На рассвете, вернувшись в часть, лейтенант Постевой и младший сержант Сивокобыльский доложили о неравной боевой схватке. Командир полка прибыл на место ночного боя двух гвардейцев. Около кургана стоял танк со слетевшей гусеницей, дымились взорванная самоходка, лежало 40 трупов гитлеровцев. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1944 года гвардии лейтенанту Постевому Сергею Игнатьевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.^[23]

ТОВ. ПОСТЕВОЙ 25 января 1944 года отправился разведать дорогу для пред ..ения своей батареи через населённый пункт ОСИТНЯНКА Злетопольского района Кировоградской области. На западной окраине названного селения он заметил 1 средний танк и 1 самоходное орудие противника, продвигавшиеся по дороге в направлении села КАПИТАНОВКА. Укрывшись в засаде тов. ПОСТЕВОЙ, подпустив на близкое расстояние танк противника, противотанковой гранатой подорвал гусеницу танка, в результате чего танк вышел из строя и следовать дальше не мог. Экипаж танка уничтожил из автомата.

Экипаж следовавшего недалеко от танка самоходного орудия противника по видимому желая выяснить, что случилось с их танком, вылез из орудия и при приближении к танку был полностью расстрелян ПОСТЕВЫМ находившимся в засаде. В открытый люк самоходного орудия ПОСТЕВОЙ бросил противотанковую гранату и уничтожил его

Через небольшой промежуток времени по этой же дороге следовала группа отступающих немецких солдат. Когда эта группа поравнялось с разбитым танком и самоходным орудием. Тов. ПОСТЕВОЙ совместно с разведчиком гв. рядовым СИВОКОБЫЛЬСКИМ находившимся недалеко от этого места напал на эту группу и несмотря на их яростное сопротивление меткими очередями из своих автоматов уничтожил полностью эту группу за исключением одного которого взял в плен. В этой неравной схватке на месте боя найдено 1 разбитый средний танк, 1 самоходное орудие противника и 40 трупов немецких солдат.

За совершенный ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОДВИГ ХОДАТАЙСТВУЮ О ПРИСВОЕНИИ тов. ПОСТЕВОМУ звания ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.

Командир 204 гв. сп. Гвардии подполковник Бондарь. 26 января 1944 года

^[24]

Позволю себе рассказать здесь об одном человеке, о его подвиге во время описанных выше боев. Тогда он был командиром минометного взвода в 69-й гвардейской стрелковой дивизии (эта дивизия одно время воевала в составе нашего корпуса). Звали юного лейтенанта Сергей Постевой.

204-й гвардейский стрелковый полк, в котором он служил, быстро продвигался. Из-за снежных заносов полковые минометы отстали от пехоты. Здесь, на дороге, и догнал, батарею возвращавшийся из госпиталя ее командир капитан М. Н. Закалин (он был ранен еще на Днепре). Офицер, временно его замещавший, хотел было тут же сдать батарею, но Закалин сказал:

— Потом! Вытаскивайте минометы, а мы с лейтенантом Постевым пройдем вперед, догоним пехоту и выберем огневые позиции.

Было раннее утро и такой туман, что в двух шагах ничего не видно. Они прошли километра четыре, пока не натолкнулись на стрелковую цепь. Стрелки окапывались перед деревней, перестреливаясь с гитлеровцами.

Закалин и Постевой пошли вдоль цепи, потом еще дальше, в поле. Увидели неглубокую лощину — подходящее место для огневой позиции. Наметили подъездные пути, благо снег не был глубоким.

Между тем туман поднялся, и вся деревня стала видна.

— Послушай, Сергей, — сказал вдруг капитан, — что-то я не вижу впереди наших пехотинцев. Может, здесь [89] они уже вошли в деревню? Тогда нет смысла ставить в лощину минометы. Разведаем?

У них были только пистолеты да одна граната на двоих. Сергей невольно передернул плечами. Но он знал своего комбата. Если уж Закалин сказал, даже вот так, вроде невзначай, значит, точка! Сделает.

Перебежками они добрались до отдельно стоящего дома. Он был пуст. От него начинался крутой спуск к речушке. На той стороне густо лепились хаты.

— За мной! — приказал комбат.

Когда они перебегали речку по льду, по ним ударил пулемет. Вскочили в первую же хату. Ее хозяйка всплеснула руками:

— Миленькие, да куда же вы? Ведь фашисты — вон они, сей только час из хаты ушли...

Фашисты, про которых она говорила, действительно были рядом. Во дворе, что напротив, шесть или семь солдат грузили на бронетранспортер железные бочки.

— Атакуем, а? — подмигнул Сергею комбат.

— Стоит ли? — нерешительно спросил тот.

Да, ему было страшновато. Судя по всему, в деревне порядочно гитлеровцев. Вон и танковые моторы ревут. Ну что они вдвоем смогут?

Комбат посмотрел на него насмешливо. Он был из той породы людей, про которых говорят, что им сам черт не брат.

— Слушай, команду, лейтенант! — сказал он. — Подберемся поближе, бросай гранату, а я буду стрелять.

Так и сделали. Граната взорвалась, не причинив гитлеровцам вреда, но напугала их. Они попрыгали в кузов бронетранспортера и умчались по улице.

— Вот и горючку раздобыли, — сказал, отвинтив пробку у одной бочки, Закалин. — Бензин пригодится батарее. Ну, как говорится, поехали дальше.

Задами деревни они вышли к перекрестку дорог, залегли. Близ колхозного скотного двора стояли фашистские танки. По дороге трое солдат — двое впереди, третий, подталкивая сзади, везли покрытые брезентом сани.

Комбат вскинул пистолет.

— Товарищ капитан, ведь танки рядом!

— Видишь фашиста — убей! — жестко отрезал Закалин и нажал на спусковой крючок. [90]

Солдат, который подталкивал санки, упал. Двое других побежали к танкам.

Танки открыли огонь. Они били из пушек и пулеметов по ближним дворам и хатам.

Во время перебежки Закалин и Постевой были замечены врагами. Когда капитан опять поднялся, снаряд рванул прямо у него под ногами.

Так погиб Михаил Николаевич Закалин — один из тех фронтовиков, что научили лейтенанта Постевого быть мужественным и дерзким.

Постевой пытался унести капитана, но тот был плотен и тяжел. Сергей спрятал его тело в солому, чтобы не надругались фашисты, и старой дорогой направился к своим. Он возьмет товарищей, они вернутся сюда и устроят достойную тризну в память комбата! Бешеная ненависть к врагу кипела в его груди.

Близ речки, которую они с Закалиным перебегали два часа назад, он встретил советских пехотинцев. Здесь уже расположился командный пункт батальона, правда, другого полка.

Постевой рассказал офицерам, как зайти в тыл гитлеровцам, обороняющим деревню, и что, оседлав перекресток, можно отрезать им пути отхода. И попросил людей и оружие.

Людей ему не дали. Прав или не прав был командир этого батальона, судить сейчас трудно. Его подразделение сильно поредело в ходе наступления, а поставленную командованием боевую задачу — наступать правее деревни — требовалось выполнить в первую очередь.

Времени, чтобы добраться до своего полка, у лейтенанта Постевого уже не было — короткий зимний день перевалил за половину. И он решил идти в деревню один. Ему дали автомат и четыре противотанковые гранаты.

Когда лейтенант вернулся к перекрестку, там было пусто. Танки, что стояли на скотном дворе, тоже ушли. Но на переднем крае били пушки и пулеметы — значит, враг держался в деревне.

Сергей выбрал место засады. Единственная дорога, по которой гитлеровцы могли отойти в свой тыл, прямо от перекрестка спускалась в ложбину. Над ней-то, укрывшись за кучей прошлогодней картофельной ботвы, и залег лейтенант

Ждал он недолго, но первый танк ушел невредимым. [91]

Сергей, уже размахнувшись, все-таки не бросил в него противотанковую гранату. Стальная махина — гремящая, воющая перегретым мотором, показалась ему неуязвимой, а сам он перед ней и маленьким и слабым.

Никто, ни единая душа не видели его позора, но краска стыда перед самим собой, перед памятью капитана Закалина залила лицо Сергея. И когда минут через двадцать в ложбину спустился второй танк, он хладнокровно метнул гранату. На броне сидели десантники. Взрыв разметал их, сбросил под гусеницы, однако танк прибавил ходу и тоже ушел.

Видимо, гитлеровцы оставляли деревню, потому что спустя короткое время со стороны переднего края показался третий танк. Он встал на перекрестке, из люка вылезли два танкиста. Они вошли в ложбину, начали оттаскивать в сторону убитых десантников.

Фашисты были совсем близко, лейтенант мог снять обоих короткой автоматной очередью, но сдержал себя. А вдруг в танке есть еще солдаты? Ведь все равно этой дороги им не миновать.

Только теперь он кинет гранату под гусеницу. Бить сверху — он уже убедился — бесполезно. Однако танк, въехав в ложбину, промчался впритирку к тому ее краю, над которым лежал Постевой. Лейтенант даже не увидел гусеницу.

Метрах в пятидесяти от засады машина почему-то остановилась. Опять вылезли те двое, принялись что-то делать.

Сергей быстро, не поднимая головы, пополз над ложбиной к ним. Они стучали железом по железу, что-то исправляли. Глыба танка загораживала их. Постевой приподнялся, швырнул гранату. Сразу же после взрыва машина рванулась вперед, крутнулась на перебитой гусенице и встала поперек дороги. Водитель зайцем выскочил из люка и, не глянув даже на убитых, убежал.

Постевой вернулся на старое место, где оставил автомат. Это уже была победа. С этого момента холодный и трезвый расчет прочно овладел всем его существом, и в дальнейших своих действиях он ни разу не поколебался.

Следующая машина — самоходное орудие — тоже остановилась на перекрестке. Может, водитель подумал, что дорога заминирована, может, посчитал, что ему не [92] обойти подбитый танк — словом, самоходка сошла на снежную целину и стала медленно продвигаться над ложбиной. Потом из нее вылез человек, стал искать обходный путь. Лейтенант перебежал ложбину и, когда танкист стал спускаться по тропинке, застрелил его в упор из пистолета.

Потом поднялся наверх, осторожно приблизился к самоходке. Мотор тихо работал, однако никто не отозвался на грозное: «Вылезай — руки вверх!» Самоходка была с открытым верхом, вроде наших СУ-76. Постевой бросил внутрь гранату, отчего детонировал весь боезапас.

Боевой день этим не кончился. Уже в сумерках лейтенант скосил из автомата несколько гитлеровцев, отходивших из деревни, а одного солдата привел с собой в полк.

Может, никто и не узнал бы об этом бое, в котором советский лейтенант еще раз доказал правомерность пословицы «И один в поле — воин». Но пленник оказался на редкость словоохотливым. Тараща глаза и ужасаясь, он рассказал нашему командованию, какое побоище видел близ деревенского перекрестка.

За этот подвиг Родина наградила Сергея Игнатьевича Постового званием Героя Советского Союза.

В двадцатую годовщину Корсунь-Шевченковской операции вместе с Сергеем Игнатьевичем и группой сотрудников музея Советской Армии мы побывали в памятных местах. Ездили по окрестным деревням и селам, выступали с лекциями и воспоминаниями, показывали людям специально привезенные из Москвы, из музея Советской Армии, знамена отличившихся в этой битве полков.

Посетил Сергей Игнатьевич и деревню Оситняжку, где происходил описанный выше бой, встретился с местными жителями, постоял в раздумье у могилы человека, которого никогда не забудет, — у могилы своего комбата Закалина...

^[25]

… Зима сорок четвертого выдалась суровой. Снежные заносы тормозили наступление. Случалось, что полковые стодвадцатимиллиметровые минометы отставали от пехоты. В период Корсунь-Шевченковской операции лейтенант Постевой, воевавший в составе 204-го гвардейского полка 69-й гвардейской стрелковой дивизии, получил задание выбрать огневые позиции для минометной батареи. Командир батареи капитан Закалин, только что вернувшийся из госпиталя, сказал: — Людей у нас маловато, пойдем вдвоем без солдат. Гранаты только прихвати. Надели маскировочные халаты — и в путь. Шли молча, в тумане. Вскоре на взгорке выступили расплывчатые очертания приземистых хатенок. Постевой вынул карту: деревня Оситняжка. — Разведаем, что там впереди, — предложил Закалин. Подобрались к крайней хате и ахнули: прямо перед ними несколько дюжих солдат грузили железные бочки в кузов бронетранспортера. Вероятно, они настолько были поглощены работой, что даже не выставили часового. Как они здесь оказались? Видимо, какая-то группа вырвалась из окружения. — Гранату, живо! — сказал Закалин. Лейтенант сплоховал, не рассчитал расстояние. Лимонка очертила крутую дугу, не долетев, ковырнула утоптанный наст осколками. Перепуганные гитлеровцы мигом завели машину и укатили. Сергей растерянно опустился на завалинку. — Настращал ты их здорово, — сказал комбат. — Не думаю, — возразил Сергей, — тут что-то не так, товарищ капитан. Как бы они нас не накрыли. Обстановка непонятная. Надо уходить. Оба не знали, что именно к этой деревне уже движутся вражеские танки, стремясь вырваться из окружения. Не раздумывая, они поспешили назад. Сергей был помоложе и вырвался вперед. Внезапно сзади оглушительно рвануло. Он оглянулся: Закалин лежал ничком на снегу. — Товарищ капитан! — подбежал к лежавшему комбату Постевой. Ни звука. «Убит… — содрогнулся он. — Как же ты, Миша… Не уберегся…» Сергей вытер кулаком слезы. Горечь утраты и злость заполнили его. «Отомстить, во что бы то ни стало отомстить!» — ни о чем другом думать он не мог. Попросил у повстречавшихся на полдороге пехотинцев четыре противотанковых гранаты и вернулся на край деревни, к дороге, по которой вероятнее всего пойдут гитлеровцы. Сколько провел в ожидании — не помнит. Вдруг слух уловил шум мотора и лязг гусениц. Лейтенант затаился и весь напрягся. «Тигр», вздымая снежные волны, быстро мчался по дороге. Постевой собрался в комок и… стальная громадина пронеслась в полуметре. «Эх, растяпа», — мысленно казнил он себя. Не успел как следует унять волнение — снова знакомый грохот. «Мой!» — подумал он. Мощный взрыв потряс броню, примостившихся на ней десантников как ветром сдуло. Однако машине вреда не причинил. Прибавив скорость, она скрылась за косогором. Следующий «тигр» задержался подле убитых. Двое в шлемах проворно вылезли из машины. Перебросились негромкими репликами. «Решили, что те напоролись на мину», — отметил Постевой. Холодный расчет владел им. Он взял фашистов на мушку. Нажимать на спусковой крючок не торопился: перед ним еще не весь экипаж. Двое опять залезли внутрь. Пора! Напружинился и что есть мочи послал гранату под трак. Танк с раскрученной гусеницей неуклюже завертелся волчком, обдавая Сергея мерзлыми комьями. Не разбирая дороги и не пытаясь отстреливаться, гитлеровцы бросились врассыпную. Лейтенант вскинул автомат, но стрелять передумал: с патронами было негусто. И гранаты еще пригодятся. Выжидал, словно охотник хищного зверя. Вот у перекрестка затормозил «фердинанд». Не торопясь, спрыгнул водитель. Походил вокруг подбитого танка. Прикидывая, наверное, с какой бы стороны обогнуть его, чтобы не увязнуть в целине. Расплата настигла и его. Сергей сразил врага короткой очередью. Осторожно заглянул в открытый люк. Но вовремя отпрянул: оттуда звонко щелкнули по металлу пули. «Нате подарочек, гады!» — швырнул внутрь гранату. Смеркалось. Постевой намерился было возвращаться в подразделение, как до него долетела чужая гортанная речь. От волнения весь подался вперед. Смутно различил приближающуюся группу фашистов. Впотьмах они не сразу сообразили, кто открыл пальбу. И поплатились за беспечность. Сергей вынул у них документы, собрал автоматы. Вдруг лежавший тихо коренастый «мертвец» пошевелился. Лейтенант от неожиданности отскочил и скомандовал: — Хенде хох! Перетрусивший фашист с готовностью выполнил команду, подобострастно вытянулся. Оказалось, пули не задели его, он просто прикинулся убитым. А когда русский подошел к нему, нервы не выдержали. …В штабе батальона офицер доложил сухо и лаконично. Допросили «языка». Тот оказался на редкость словоохотливым, через переводчика дополнил рассказ подробностями о подбитой технике. Послали нарочных проверить — все подтвердилось. Но тем не менее командир полка метал громы и молнии: «Да за такую самодеятельность под трибунал мало! Ишь ты, Илья Муромец выискался». Потом только смилостивился: как, мол, ни крути — победителей не судят. Действительно, если брать по военным меркам — лейтенант дал непростительную промашку: приказ выполнил с большим опозданием. Однако, решили затем в высоких инстанциях, не у тещи же он на блинах был. Героизм человек проявил.^[5]

Все это похоже на приключения бравого лейтенанта, за которые дорого бы отдал довоенный кинематограф. Но лейтенант Постевой был из реального второго дня Корсунь-Шевченковской битвы. Приключившееся с ним обнаруживает умение солдата вести свое дело, искусство воевать…